В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были добрый царь да царица ласковая. И было у них три сына, все удалые, сердцем горячие. Младшего звали Иваном-царевичем.

Как-то ясным утром и говорит царь сыновьям:
— Детушки мои, возьмите по луку да по стреле, натяните тугие тетивы; куда чья стрела упадёт — там и суженую сыщете.

Стрела старшего полетела к богатым палатам, где жила благонравная девица. Стрела среднего упала к веселому купеческому крыльцу — там красная девица улыбнулась. А Иванова стрела угодила в тихое, топкое болото: лягушонка малая да и поймала её.

Опечалился Иван-царевич:
— Как же мне на лягушке жениться? — думает. — Нешто пара мне?
А царь-батюшка ему кротко молвит:
— Не тужи. Бывает, что самый удивительный друг — самый верный. Сердцу доверься.

Поженились братья: старший — на девице знатной, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягушечке-скокушечке.

На другой день велит царь:
— Чтоб к утру всякая невестка испекла по караваю праздничному.

Пригорюнился Иван-царевич:
— Как справится она? — думает.
А лягушка ему тихонько:
— Не печалься, Иван-царевич. Ложись-ка спать: утро вечера мудренее.

Той же ночью, как задремал Иван-царевич, скинула лягушечка лягушачью кожу — обернулась красной девицей, Василисой. Позвала помощниц:
— Испеките каравай добрый, чтоб был, как в отцовских моих палатах водилось.

Наутро глядит Иван — стоит каравай чудо-чудное: по бокам терема да сады вылеплены, а сам бел, мягок — ешь да нахваливай. Все ахнули, царь похвалил Ивана-царевича, добрым словом отблагодарил.

Вскоре снова велит царь:
— К завтрему чтоб каждая соткала ковер красивый.

И опять приуныл Иван:
— Как же ей так скоро управиться?
А лягушка ласково:
— Спи, Иван-царевич. Утро — волшебник.

Ночью Василиса снова стала красной девицей, позвала мастериц:
— Тките-ка ковер шёлковый, чтоб сиял золотом да серебром, как тот, на котором я у батюшки сидела.

На заре видит Иван — лежит ковер шёлковый, переливается золотыми да серебряными нитями. Все дивуются, царь радуется.

Обрадовался и Иван-царевич, подумал: выходит, доброта да терпение и вправду чудеса творят.

Понравились царю ковры добрые. Похвалил он Ивана-царевича и молвил:
— Завтра хочу на всех невесток посмотреть.

Опечалился тут Иван, в окошко глядит, брови нахмурил.
— Ква-ква! — тихонько лягушка. — Что приуныл, Иван-царевич? Али что во дворце тебя опечалило?
— Отец велит всех жён во дворец явить, — тихо отвечает Иван. — А как же я тебя, лягушку, приведу?
— Не тужи, — крякнула ласково. — Сначала один пойдёшь, а я вслед. Как услышишь шум великий — не пугайся, скажи: «Это моя лягушечка в коробочке едет».

На другой день старшие братья первыми во дворец прибыли, жёны у них разряженные, блестящие, улыбками сияют. Подсмеиваются над Иваном:
— Что это ты один пришёл, братец? Где супруга твоя? Аль постеснялась?

Иван молчит, ждёт.

Вдруг раздался тихий гул, палаты заискрились, засверкали.

Улыбнулся Иван-царевич и негромко сказал:
— Это моя лягушечка в коробочке едет.

Глядь — катит златая карета, как солнышко сияет, шестериком белых коней запряжена. Вышла из неё Василиса, краше прежнего, улыбнулась Ивану и взяла его за руку.

Пошли они к длинным столам, покрытым белыми скатертями, уставленным яствами. Все радуются, тихо беседуют.

Василиса из кубка отпила — да немного в левый рукав перелила; лебяжьего мяса отведала — косточки в правый рукав положила. Присмотрелись к ней другие жёны да и стали делать точь-в-точь, как она.

После хлеб-соли музыка загремела, гусли звякнули, свирели пропели — все принялись плясать да песни распевать.

Выступила вперёд Василиса — засветилась, как ясная звезда. Царю-батюшке поклон отвесила, гостям добрым поклонилась — и стала с Иваном, с милым супругом, в паре плясать.

Пляшет, левым рукавом взмахнёт — посреди палаты озерко студёное заблестело, свежестью дохнуло. Правым рукавом взмахнёт — по воде тихой белые лебеди поплыли.

Все ахнули, даже серый котик в уголке усами повёл, глаза во всю мордочку разинул. Царь тепло улыбнулся.

Другие жёны давай подражать Василисе. Рукавами махнули — а вместо чуда только плески да шум: вино брызнуло, косточки поскакали, гостей переполошили. Царь бровь слегка насупил да кротко пожурил:
— Полегче, голубушки, осторожнее будьте.

Пока пляска шла, Иван-царевич тихонько ускользнул. Домой бегом — нашёл лягушечью кожицу. Подумал: «Пора помочь Василисе навеки красной девицей остаться», — да и положил кожицу к жаркому огню, к печи — погреть.

Воротилась Василиса — ищет кожу лягушачью, не сыщет. Потух свет в ясных очах, слезинка тихая скатилась.
— Ах ты, Иванушка, — молвила негромко, — недолго мне оставалось: ещё бы малость — и сама бы скинула чару. А теперь мне надобно уйти на время — учиться да крепнуть. Сыщешь меня в дальнем краю, где добрые помощники тебя ждут.

Тут легко повела рукавом — и обернулась белой лебёдушкой. Крылья распустила да в окошко — и прочь, в синее небо, мягко улетела.

Стоит Иван-царевич, глядит ей вслед, сердце защемило. Отёр он глаза и шёпотом загадал заветное — снова найти Василису.

Сложил руки, помолился, на четыре стороны поклонился — на север, на юг, на восток и на запад — дорогу вымаливая.

И пустился он в путь-дорогу долгую, тихую: идёт по лугам зелёным, по лесам шелковым, а впереди него клубочек волшебный катится, тропку указывает.

День ясный выдался — повстречался Ивану старичок добрый, с тёплой улыбкой.
— Здрав будь, Иван-царевич, — молвит ласково. — Куда путь держишь?

Рассказал Иван всё как есть — про Василису свою, про желание сыскать её.

Кивнул старичок:
— Ведомо мне, отчего кожица лягушачья непроста была. Василиса мудра, мудрее и батюшки родного; за то и пришлось ей многому выучиться, прежде чем свободу принять.

Подал он Ивану клубочек самокатный:
— Куда покатится — туда и ступай, он путь укажет.

Поклонился Иван, поблагодарил — да за клубочком и двинулся.

Идёт — навстречу медведь косолапый, могучий. Иван уж лук натянул, а медведь смирно молвит:
— Не тронь меня, добрый молодец. Пригожусь тебе.

Улыбнулся Иван — отпустил мишку.

Дальше — утка белая над самой макушкой пролетела. Иван лук поднял, а утка кротко:
— Не губи меня, я тоже помогу.

Опустил Иван лук, проводил утку взглядом.

Тут шустрый зайчик тропку перескочил. Иван стрелу примерил, а зайка глазками морг:
— Не тронь, добрый молодец, пригожусь скоро.

Усмехнулся Иван — да и отпустил зайчика.

Наконец вышел к синему морю. На прибрежном песке большая рыба лежит, отдыхает, силится, да силы нет.
— Скинь меня, добрый, в воду студёную, — прошептала.

Поднял Иван рыбу да бережно опустил в морскую волну.

Катится клубочек далее — привёл Ивана к избушке маленькой, чудной, на курьих ножках стоит, поворачивается.
— Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом, — говорит Иван ласково.

Избушка повернулась, двери растворились. Вошёл Иван — а там Баба-Яга сидит, старушка премудрая, глаза искорками светятся.
— Милости просим, Иван-царевич! — говорит ласково. — Отдохни, поешь.

Отогрелся Иван, подкрепился и рассказал всё про Василису, про желание её найти.

Улыбнулась мягко Баба-Яга:
— Ведомо мне, где она, — молвит. — У Кощея Бессмертного в палатах; бережёт её, стережёт.

— А ключ к её судьбе — иголочка потайная, — объяснила. — Спрятана иголочка в зайце, заяц — в ларце большом, а ларец тот на ветвях высокого дуба висит.

— Тот дуб Кощей стерёжёт пуще самой Василисы, — подсказала Баба-Яга.

Внял Иван-царевич её слову. Баба-Яга на крылечко вышла, костлявым перстом тропу указала — куда идти, где дуб высокий-высокий стоит.

Подошёл Иван к дубищу богатырскому — сердце на миг смутилось. Перекрестился, дух перевёл — да и улыбнулся: не один он нынче.

Знал Иван-царевич: выручат его добрые помощники — мишка косолапый, утушка белая да зайчик шустрый.

Тихой поступью обошёл дуб кругом, прикидывает, как бы Василису-красу вызволить, домой воротить.

Глядит Иван на дуб во весь рост — и снова не знает, с чего начать.

А тут мишук косолапый, друг сердешный, из чащи выкатился, радуется. Поддел дуб лапищей да так бережно, что тот мягонько на землю лёг, ни сучком не хрустнул.

На верхушке дубовой ларец висел — дерево повалилось, ларец треснул; из ларца зайчишка выскочил да во всю прыть — только пыль столбом!

А навстречу ему — другой зайка, Иванов помощничек: подскочил, припустил следом, не со злобой, будто в догонялки играет.

Вдруг из первого-то зайца серенькая утка вырвалась, вспорхнула — и ввысь, и вдаль, тоненькой тенью по небу поплыла.

Следом за ней — утушка белая, пригожая: догнала, крылышком нежно коснулась.

Тут из серой утки яичко выкользнуло да и плюхнулось в синее глубинное море.

Стоит Иван-царевич, глядит во все глаза, надежду в сердце бережёт.

И тут же рыба большая, что он у берега спасал, подплыла — держит яичко в зубах, подносит.

Улыбнулся Иван-царевич, принял бережно яичко у рыбы.

Разбил яичко — а в нём иголочка потаённая, заветная!

В тот самый час сила Кощеева стала таять, как утренняя дымка, развеиваться, как лёгкий ветерок.

Пошёл Иван-царевич смело в палаты кощеевы — а там Василиса его встречает, улыбкой тёплой светится.

Обнялись, прижались — и тропкой домой отправились.

С той поры жили они ладно да весело, в любви да светлой тишине дни свои делили....

Добрый Иван-царевич по воле судьбы должен жениться на загадочной лягушке. Он озадачен, но повинуется судьбе. Ко всеобщему удивлению, лягушка оказывается умной и волшебной принцессой, заколдованной злыми чарами. Благодаря любви, терпению и отваге Иван раскрывает её тайну — и ему предстоит пройти нелёгкое испытание, чтобы спасти её. Классическая сказка о магии, превращениях и истинной преданности.

Царевна-лягушка